Metamorphosis

Каждый раз, как только темнеть начинает раньше, чем я успеваю поработать, замечаю, что всё вокруг спешит «заджинглбеллиться».

В окнах появляются гирлянды, потому что жечь свечи — это одно, а вот жечь свечи под перемигивание гирлянды гораздо теплее.

В пунктах выдачи WB стоят ёлочки, самые продуманные уже заказывают новогодние подарки.

Магазины небрежно отправили оранжевые тыквы в ссылку на нижние полки и завалили всё на уровне глаз новогодней мишурой и ёлочными игрушками.

Так и хочется сказать: “Эй, а как же прожить ноябрьский Брррь, и темень, и дождеснег, и холод по ногам, и депрессивную тоску, и унылую сонливость?”

Ноябрь — такой месяц, который больше всего гнетет и как будто бы даже пугает. А мне почему-то хочется в это время вытащить Достоевского с Бродским, сумрачно перелистывать описания жутковатого Петербурга, смотреть на то, как потерянно плавает коричневый лист в подмерзающей луже.

Мне всё кажется, что мы как будто торопимся даже не прожить, а перескочить период безвременья и темноты. Сразу ухнуть в зимовье и новогодье, мигающими огоньками прогнать давящее ощущение, что каждый день темнота утра и вечера отъедает кусок радости, как большой дементор.

У славян в ноябре был день почитания страшной богини смерти Мары-Морены, которая могла отнять жизнь одним взмахом своего серебряного серпа. Наши древние предки как раз в эти дни подносили Морене подарки, чтобы та смилостивилась и не была жестока.

Но без разрушения невозможно возрождение, без отживания старого нельзя вступить в новое, невозможно перескочить древний круговорот времен и событий. Морена благоволила смелым, ступающим на путь познания. Чтобы пройти этот путь, нужно уметь отбросить старое, привычное, стереотипное.

О чем это может быть в нашей жизни сейчас?

От какой глубокой осенней истории мы стремимся убежать?

Что таится в ноябрьском сумеречье, какие наши страхи и печали?

Как и что мы можем с почитанием завершить сейчас, отважно ступая дальше, вперед?

Оставляю эти вопросы «на подумать».