Metamorphosis

В ожидании поддержки

Стою в 5-часовой очереди к хирургу и наблюдаю за людьми. В сознании действительно как кадры из фильма отпечатываются нюансы, которые многое могут сказать о том, как происходил прием там, за дверью.

Вот старичок-муж терпеливо кормит жену из контейнера, который принес из буфета больницы (столичный сервис, однако!). Жена жалуется на слишком сильные кондиционеры, бурчит, негодует.

Видно, как она устала, но жить хочется всем, независимо от возраста.

Спортивный парень с бритой головой и буграми мышц сторожит сумки тёщи, пока жена с ней переходит из кабинета в кабинет. Браво отчитывается по телефону другу, как на ресепшене всем навалял, заставил работать и так далее. Выплеснув энергию, по-хозяйски оглядывает очередь, желая причинить ещё больше добра и справедливости.

Рядом с парнем сидит женщина. Потерянная. Безнадежная. Парень жизнерадостно говорит: “Улыбнитесь! Всё будет хорошо!” И от этих слов женщина начинает тихо плакать. Слово за слово, рассказывает и о диагнозе, и о том, что врач сказал, что всё безнадежно. Парень растерялся, но спортсмены не сдаются. Слово за слово, он умудрился и утешить, и ободрить, и врача поругать.

Грани восприятия

А я стою и прокручиваю в голове вопросы. Почему из этого кабинета все выходят такие замученные и отчаявшиеся? Что заставило врача так обойтись со своими пациентами? В каком моменте обесценились правила медицинской этики и деонтологии?

Изучая нарративную практику, я не могла не прийти, мне кажется, к интересам в медицинской сфере. Так вот, в нарративной медицине знание основ деонтологии — этических норм и принципов поведения медицинских работников при выполнении своих профессиональных обязанностей — это определяющая точка в восприятии врачей и пациентов.

Поведение болезни

Когда эти два персонажа в нашем условном кинофильме о болезни действуют в сотрудничестве, тогда и болезнь отступает в тень.

Она перестает заполнять собой всё пространство пациента, перестает нависать над ним, мешать здраво оценивать ситуацию и искать, как приспособиться к новой жизни со своей болезнью.

Это очень важно особенно сейчас, когда количество хронических больных значительно превышает все исторические параметры.

Доминирующая история

Почему же в тех кадрах, что наблюдала я в очереди, не произошло этого диалога человека с человеком?

Ведь врач — профессионал, эксперт в своей области, но и пациент — тоже эксперт, как минимум в своей жизни и в ощущениях, как протекает его болезнь. И к этому надо прислушиваться, как к любому симптому. Но этого не происходит.

Мне кажется, что проблема здесь в доминирующей позиции. Зачастую пациент приходит к врачу как к своего рода божеству, которое может одним росчерком руки на бланке рецепта успокоить боль, убрать надоедливый кашель, облегчить сон.

Пациент ждет от врача признания своей болезни, утешения и заботы. В общем-то, всего того, о чем писал Гиппократ: „Лечение болезни требует не только искусства врача и лекарства, но так же много забот и ласки по отношению к больному“.

Образ медицины

Мы в курсе, что врачи не боги, что не всё им подвластно, иначе бы мы жили-не тужили по тысяче лет.

Но болезнь — особенно тяжелая или редкая — заставляет человека терять ориентиры. У него остается только одна опора — врач.

И если врач не поддерживает, а топит человека в его страдании, какой образ медицины формируется в нашем сознании?

Вопрос открытый, можно порассуждать в комментариях